Чисто английская добропорядочность (размышления о комплектовании британского судейского корпуса)

Автор: Александр Евсеев

Недавнее создание «Общественного совета добропорядочности» – вспомогательного органа при Высшей квалификационной комиссии судей, состоящего из представителей гражданского общества и призванного оценивать соответствие украинских судей и кандидатов на их должности критериям профессиональной этики, – разожгло огонь давней дискуссии о том, какого рода моральные требования следует предъявлять к жрецам Фемиды. Думается, в этом вопросе нам может быть полезен опыт Великобритании – страны с глубокими демократическими традициями, которая, несомненно, заслуживает того, чтобы стать образцом и для Украины.

Так, начиная с первой половины 2000-х гг., в туманном Альбионе отчетливо наметилась тенденция к появлению новых источников права – так называемых «Руководств для поведения судей» (Guides to Judicial Conduct). Обзавелись подобного рода руководствами и другие представители юридического сообщества (прокуроры, адвокаты и т. д.). Впрочем, акты подобного рода не являются чем-то принципиально новым для семьи общего права. К примеру, в Канаде аналогичный документ был принят в 1998 г., а в Австралии – в 2002 г. В США подобное Руководство вовсе было разработано в 1924 г. и получило название «Каноны судебной этики». В 1973 г. Конференцией судей США был одобрен Кодекс поведения судей (Code of Conduct for US Judges), пришедший на смену «Канонам». Все это отражает общую тенденцию привнесения в судебную деятельность этических принципов и начал с попыткой сформулировать их на языке, близком к юридическим нормам.

Что касается собственно Великобритании, то еще в 2004 г. Судебным советом Англии и Уэльса было одобрено Руководство для поведения судей этого региона. В Верховном же Суде Соединенного Королевства аналогичное Руководство введено в действие в 2009 г. Особенность подобных руководств состоит в том, что они представляют собой не столько систему определенных норм и правил, сколько совокупность неких общих принципов, исходя из самостоятельного толкования которых судьи могут принимать решения по вопросам своей деятельности и таким образом поддерживать свою независимость.

Добавим к сказанному, что интерес англичан к этическим сторонам любой человеческой деятельности носит не отвлеченный, а жестко утилитарный характер. Как метко подметил известный журналист-международник Всеволод Овчинников, «им свойственно вкладывать сугубо практический смысл в такие вопросы, которые у других народов рассматриваются только в духовном плане. Школа, религия, правосудие – все эти силы делают в Британии упор на поведение человека, все они направлены прежде всего на утверждение определенных этических норм». Эта национальная особенность во многом объясняет, почему, скажем, в отношении британских чиновников разработана столь детальная, разветвленная, прописанная до мелочей система этических требований и стандартов, обеспечивающая их политическую нейтральность, профессионализм, должный уровень подготовки и т. д.

Как отмечается во введении к Руководству для поведения судей Верховного Суда (далее – Руководство), последнее «преследует двойную цель. С одной стороны, указать путь самим членам суда, а с другой – проинформировать общественность о том, что она может обоснованно ожидать от этого суда». Это тоже очень по-английски – прежде, чем перейти к игре, заранее установить ее правила, избежав впоследствии соблазна менять их по ходу игры. Как заметил тот же Овчинников, «вся жизнь, по подобной версии, – это игра, как теннис или футбол. И каждый участник ее должен признавать и соблюдать определенные правила. Даже если они выглядят устаревшими или запутанными, нужно подчиняться им, иначе игра теряет смысл. Теннисист получает удовольствие не только потому, что отбивает мяч ракеткой, но и потому, что существует сетка и что границы площадки четко очерчены».

В Руководстве – и здесь оно прямо наследует широко известным Бангалорским принципам поведения судей 2006 г. – выделяются следующие принципы, соблюдение которых составляет этический стандарт судьи Верховного Суда: а) независимость; б) беспристрастность; в) честность и неподкупность; г) соблюдение этических норм; д) компетентность и старательность; е) обеспечение равенства сторон судебного заседания.

Однако уже сегодня с большой долей вероятности можно предположить, что в скором времени к этим принципам добавится еще одна системообразующая характеристика – «многообразие» (diversity).

Надо сказать, что на сегодняшний день в британской политико-правовой мысли существуют две противостоящие друг другу концепции, одна из которых начинает явно преобладать над другой: «the best and the brightest» с одной стороны, и «diversity» – с другой. Суть первой сводится к тому, что при приеме на государственную службу, назначении на судейские должности и т. д. приоритет надо отдавать самым лучшим и блестящим людям из каждого поколения, руководствуясь при этом не критериями национальной, половой, религиозной, какой-либо другой принадлежности, а исходя исключительно из профессиональных достоинств и опыта кандидатов (как заметил по схожему поводу Дэн Сяопин, «не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей»).

В то же время следует помнить, что в случае с Англией, мы имеем дело со страной с глубочайшими традициями борьбы расово-этнических, сексуальных и прочих меньшинств за свои права. Достаточно назвать движение суфражисток (борьба женщин, наиболее известной из которых была леди Астор, за предоставление им избирательных прав, увенчавшаяся успехом в 1928 г.), Акт об усыновлении и детях 2002 г., позволивший однополым парам усыновлять детей, Акт о равенстве 2010 г., ряд норм которого направлен на защиту прав меньшинств, иногда даже в ущерб интересам большинства (так называемая «позитивная дискриминация») и др. На Западе позитивную дискриминацию воспринимают как временное зло, необходимое переходное состояние от дискриминации к искреннему уважению прав других. Таким образом, концепция diversity, сводящаяся к стремлению шире назначать на судейские должности представителей всех слоев общества и всякого рода меньшинств, имеет в Великобритании серьезную историческую основу, что, в свою очередь, значительно повышает ее шансы быть воспринятой практикой государственного строительства, в том числе при комплектовании судейского корпуса вплоть до Верховного Суда.

Не случайно, анализируя английскую прессу, можно легко натолкнуться на упреки в том, что из двенадцати судей Верховного Суда лишь одна женщина – Бренда Хэйл, что квалифицируется как «дефицит демократии». Профессор Алан Патерсон даже специально подсчитал, что по контрасту с британской высшей судебной инстанцией в составе Верховных Судов Израиля и Канады четверо женщин, США и Австралии – трое, Швеции – шестеро, Норвегии – семеро, Дании – пятеро, а в Европейском суде по правам человека из сорока семи судей девятнадцать – женщины.

К слову, Б. Хэйл, занимающая пост заместителя президента Верховного Суда, является единственным из судей представителем академического сообщества. До своего назначения в 2004 г. в Апелляционный комитет Палаты лордов, на смену которому пришел Верховный Суд, Бренда в течение двадцати лет преподавала семейное право в университете Манчестера, хотя и она имеет опыт работы в качестве судьи Высокого и Апелляционного судов. «Бэкграунд» же остальных судей состоит, как правило, из практической работы в качестве судей апелляционных судов, а затем ординарных лордов по апелляции. Для сравнения: из девяти судей нынешнего состава Верховного Суда США пять (Кеннеди, Каган, Гинзбург, Брейер и недавно умерший Скалиа) до своего назначения в Суд были профессорами права.

Известное исключение из общего правила составляет судья Сампшн, который занял этот пост, ни дня не проработав в судебной системе. До своего назначения в Верховный Суд он был королевским адвокатом (барристером) в Лондоне, не раз представляя в британских судах интересы одного из богатейших людей России Романа Абрамовича. Примечательно, что во время последнего процесса Березовский vs Абрамович адвокатский гонорар Сампшна составил 12 млн. долл. Кроме того, Сампшн является одним из крупнейших из ныне живущих английских историков, автором многотомной «Истории Столетней войны».

В своем интервью газете «Guardian» от 25 октября 2011 г. леди Хэйл назвала обеспечение принципа многообразия, в частности применительно к Верховному Суду, «требованием времени». Однако далеко не все судьи придерживаются такого же мнения. Так, лорд Дайсон в том же интервью выразил глубокое сомнение в том, что в Верховном Суде даже чисто технологически можно обеспечить представительство всех меньшинств. Убежденным противником концепции «diversity» является бывший заместитель президента Верховного Суда лорд Хоуп – один из двух судей, избранных по квоте Шотландии. В частности, он полагает, что «большая ошибка протаскивать эту концепцию и утверждать, что многообразие должно превалировать над заслугами». И далее: «Система нуждается в одаренных людях, которые действительно могут выполнять работу, и мы не можем позволить себе иметь балласт (passengers) даже во имя многообразия».

Однако приведенная позиция, насколько можно судить, явно уступает противоположной, которую отстаивает Б. Хэйл. Более того, позиция последней уже прямо воспринята британским законодателем. Так, в Акте о преступлении и судах 2013 г., устанавливающем новые правила комплектования Верховного Суда, сказано, что «когда кандидаты являются людьми равных достоинств, ничто не мешает Комитету по отбору выбрать одного из них, руководствуясь целью увеличения многообразия в соответствующем судейском коллективе».

Как видим, концепция «diversity» уже вполне может притязать на то, чтобы стать одним из столпов британской судебной этики. Достигнет ли она когда-нибудь берегов Днепра ? Ответ на этот вопрос сможет дать только время.