Доступ к конституционному правосудию: как это делается в Америке

Авторы: Александр Евсеев

Если говорить о событии уходящего 2016 года, в наибольшей степени способным повлиять на изменение правового поля Украины в будущем, то таковым, несомненно, видится внедрение конституционной жалобы. Суть последней заключается в том, что впервые за 20 лет функционирования Конституционного Суда Украины граждане, иностранцы, юридические лица частного права получают уникальную по меркам отечественной Фемиды возможность обратиться в Конституционный Суд не только с просьбой о толковании, но и о признании закона, ранее примененного в их конкретном деле судами общей юрисдикции, неконституционным. А признание закона неконституционным, как известно, всегда влечет за собой утрату им юридической силы в момент провозглашения Конституционным Судом соответствующего решения.

Конечно, дабы не быть заваленным жалобами граждан за нарушение конституционных прав и свобод, законодатель да и сам Конституционный Суд пытаются внедрить определенные процессуальные фильтры, ограничивающие поток конституционных жалоб. Скажем, в Украине (в отличие от Германии) нельзя будет обжаловать в процедуре конституционного судопроизводства подзаконные акты органов власти или судебные решения общих судов, обратиться с конституционной жалобой в КС можно будет только в течение 3-х месяцев с момента исчерпания всех национальных способов юридической защиты и т. д. Кроме того, реальное функционирование данного института начнется лишь после принятия парламентом нового Закона о Конституционном Суде, призванном более детально выписать критерии приемлемости и допустимости конституционных жалоб. Но как бы то ни было, начало положено. А значит, тем интереснее для нас обращение к опыту тех демократических государств, в которых указанная возможность для граждан существует многие годы, и прежде всего – к опыту США.

Примечательно, что в странах англосаксонской правовой семьи возможность пересмотра решений нижестоящих судов судом Верховным предполагает не только соответствующее волеизъявление апеллирующего лица, выраженное в форме жалобы, но и разрешение на апелляцию, выдаваемое самим Верховным Судом (так называемая процедура certiorari). А для этого, в свою очередь, необходимо соблюсти ряд условий. Во-первых, дело должно пройти все предыдущие инстанции, а во-вторых, в нем должен быть поднят федеральный вопрос, разрешаемый с помощью Конституции США, федерального закона или международного договора. Кроме того, заявитель обязан уплатить пошлину в размере 300 долл.

Однако даже при соблюдении этих условий апелляции далеко не всегда достигают Верховного Суда. Дело в том, что начиная с 1925 г., последний осуществляет жесткий контроль за своей «повесткой дня» (docket), отбирая лишь те дела, которые важны и интересны для него. Поэтому на практике нередки случаи, когда дело, казалось бы, относится к компетенции Верховного Суда, однако тот отказывается от его рассмотрения под предлогом отсутствия в нем «существенного федерального вопроса». Происходит это на основании неписаного правила, известного как «правило четырех» (rule of four). Имеется в виду, что вопрос о допуске апелляции для рассмотрения решается не менее чем четырьмя судьями – членами Верховного Суда, причем они не обязаны объяснять причины отказа. А ведь по подсчетам судьи Дж. П. Стивенса, такова участь около 98 % поступивших в Верховный Суд дел.

Мало того, выработалась – и это общий недостаток конституционных (верховных) судов во всех странах мира – своеобразная «философия» работы с обращениями – выискивание клерками любых формальных процессуальных недостатков жалоб с целью их дальнейшего отклонения, в результате чего «креативная энергия» тратится не на решение сложных конституционно-правовых проблем, а на установление того, что Суд может или не может рассматривать.

Например, в первый год работы Верховного Суда США под руководством нынешнего председателя Дж. Робертса из 8517 поступивших в него апелляций (в 300-миллионной стране !) были рассмотрены только 78, что составляет менее 1 %. Это – один из самых низких показателей за всю историю деятельности Верховного Суда, начиная с 60-х гг. прошлого века. Если в 1960 г. легендарный «суд Уоррена» из 2313 апелляций отобрал для рассмотрения около 300, что в процентном отношении составляло 13 % (при том что впоследствии многие решения по этим делам были признаны настоящими шедеврами юридической мысли), то в 2008 г. «суд Робертса» из 7738 апелляций (прирост обращений по сравнению с 1960 г. на 234 % !) рассмотрел менее 80. Таким образом, все сокращающаяся повестка дня – одна из характернейших примет деятельности не только конституционных судов на постсоветском пространстве, но и нынешнего Верховного Суда США.

О чем это свидетельствует ?

Как подчеркивал в своем выступлении на Йельском симпозиуме, посвященном проблеме фильтрации дел, апелляционный судья Дж. Уилкинсон, который сам одно время работал клерком у верховного судьи Л. Пауэлла, а во время болезни председателя Верховного Суда У. Ренквиста рассматривался как один из потенциальных конкурентов Робертса, относительно низкие показатели работы Суда – ярчайшее свидетельство доктрины разумного самоограничения (judicial self-restraint), взятой, по всей видимости, на вооружение верховными судьями. «Опасность решения вопроса Верховным Судом, – говорил Уилкинсон, – значительно больше той опасности, которая возникает, когда вопрос передается на рассмотрение политическим властям или нижестоящим судам. Ведь когда ошибается Верховный Суд, эхо его ошибки раскатывается по всей стране».

Также выдвигаются аргументы о том, что основную массу дел, поступающих сегодня в Верховный Суд, составляют жалобы лиц, находящихся в местах лишения свободы, с ходатайством о пересмотре приговоров, а также обжаловании своего задержания в процедуре habeas corpus, разрешить которые в силах местные суды без участия Верховного. Тем самым несмотря на внешний прирост апелляций в сравнении с тем же «судом Уоррена», неуклонно сокращается количество подлинно интересных дел, связанных с неоднозначными вопросами права, толкованием федерального законодательства, спорами о компетенции – словом, всего того, что составляло основной «фронт работ» Верховного Суда в золотой век его истории.

И вот тут нужно отметить следующее. Американские исследователи и публицисты давно говорят об известной повторяемости, цикличности в развитии общественно-политических процессов в США. Как отмечал один из наиболее известных сторонников этой точки зрения, американский историк А. Шлезингер, «мы чередуем периоды «активизма», приверженности высоким обязательствам, усиленной общественной деятельности с периодами усталости…» В соответствии с этой схемой сегодня в деятельности Верховного Суда наметился закономерный спад, пришедший на смену повышенному «активизму» «суда Уоррена» и его последователей.

Можно встретить еще одно соображение. Ряд аналитиков сходится во мнении, что нынешние судьи просто менее работоспособны, чем их предшественники, многие из которых вышли из «социальных низов» американского общества, прошли Вторую мировую войну, имели более разносторонний профессиональный опыт, нежели «чистое» судейство или преподавательская работа, и т. д. Впрочем, противники такого подхода отмечают, что меньшее количество принятых к рассмотрению дел дает возможность их более глубокого и качественного рассмотрения, не отражающегося при этом на здоровье самих судей, многие из которых, живи они в нашей стране, давно перешагнули пенсионный рубеж (средний возраст нынешнего состава Верховного Суда составляет 67 лет). Как не без иронии заметил по этому поводу судья Дж. П. Стивенс, служивший в Перл Харборе радистом и занимавший свой пост на протяжении тридцати пяти лет (1975-2010 гг.), «наверное, мы могли бы рассматривать по 150 дел в год, как, это было, когда я пришел в Суд. Однако в таком случае я был бы вынужден покинуть его несколько раньше…»

Как бы то ни было, расширение «повестки дня» – одно из серьезнейших заданий среди тех, которые стоят сегодня перед Верховным Судом США и неминуемо встанут перед Конституционным Судом Украины завтра.