Ужасный конец или ужас без конца

Любой аналитик, изучающий российскую политику, вынужден приучить себя к пониманию истины об отсутствии пределов этического и морального зла, на которое способен российский режим. Эмоции не помогают видеть закономерности, искажают факты и сводят любое обоснованное мнение к пропаганде. Но бывают моменты, когда пробивается даже воображаемое дно и открывается вид в бездну. Пожар в Кемерово стал таким часом.

Казалось бы, интуитивное действие в момент такой катастрофы —  естественная реакция встречаться с людьми, скорбеть вместе с жертвами живыми и мертвыми. Но этот вариант для российской власти недоступен. В основе системы самодержавной деспотии, выстроенной за годы правления Владимира Путина, власть сакрализировала саму себя как нечто мистическое по отношению к населению. Этот Левиафан не может позволить себе быть слабым, не может разорвать связи круговой поруки, которые и держат элиту «государства-бандита» вместе.

Техногенные катастрофы взрывают стабильность, а реагировать на них с точки зрения режима невозможно иначе, кроме как замалчивать, снимать мелких начальников и ждать следующего пожара. Но в мире соцсетей и сотовых телефонов скрыть трагедии такого масштаба просто невозможно, и люди начинают использовать единственное то, что всегда остается у жертв концлагерей – свою жизнь, в физическом смысле этого слова. Они выходят на улицы, перекрывают дороги и требуют ответов. И у политического режима нет хороших вариантов ответа на трагедию. Родителей, потерявших детей, сгоревших заживо, крайне сложно объявить агентами Госдепа США – единственной доступной российской элите реакции на любое несрежиссированное массовое выступление. Попытаться можно, но в ложь такого масштаба не верит даже российский телезритель.

Еще больше, режиму страшно пойти на требования протестующих. От первых уступок власти населению, до осознания того, что протестами можно добиваться сменяемости власти дорога совсем короткая. Нельзя позволить идее о том, что народный суверенитет – не пустые слова, что помимо обязанностей платить подати и терпеть насилие в отношении себя и близких, у людей есть и иное предназначение, покинуть просторы facebook. Но смерть такой жестокости и вненормальности, как случилось в Кемерово обнуляет привычные механизмы манипуляции. Возник запрос на правду, на право быть услышанными и понятыми, хотя бы в силу уважения к сгоревшим и задохнувшимся в дыму.

Когда вице-губернатор Кемеровской области говорит в лицо — отцу, потерявшему в пожаре троих маленьких своих детей — «Вы пиаритесь на трагедии», когда Президент обсуждает погибших, как заводчик, лишившийся несколько голов племенного скота, когда губернатор называет крупнейший народный сход последнего десятилетия «бутозерами» — становится очевидно очевидным и людям на площади и всем, смотрящим репортажи он-лайн (а телевизор молчит), что результаты любых выборов стране не значат ничего. То, что называет себя властью – живет своей жизнью, а население своей. Государства просто не существует, есть территория, которую контролируют заставы РосГвардии и силовиков. И ряды ОМОН вокруг кемеровского митинга – предел мощи этой злой силы. Мощи которая обнаружила свой предел в виде потерявших все людей, за которыми правда.

Единственное, что позволяет российской элите править – отсутствие политического конкурента, искренне не считающего граждан России скотом, который нужно куда-то вести или цивилизовывать. Не только Путин побоялся выйти к сходу родителей сгоревших детей, но и вся «оппозиция». Навальный, Собчак, кто угодно могли опрокинуть машину пропаганды, просто прилетев в Кемерово и молча встав на колени перед народным мемориалом. Один этот жест, дал бы больше для создания солидарности между оппозицией и обществом чем год работы штабов и миллионы, выброшенные на агитацию. Но этого сделано не было и снова в российской истории звенит вопрос «Что это глупость, или измена?»